Лето наступило невероятно быстро и легко — и вместе с тем как-то задумчиво, нагоняя, кажется, шлейф некоторой ностальгии. Как, в общем-то, и всегда было в это время года; ароматы свежего, словно обновленного, воздуха, цветов, трав — все это рождало чуть щемящее чувство в груди. Едва ощутимую тоску по прошлому, по тем временам, когда ее муж — пусть и не возлюбленный, но близкий — был жив.
Было тепло. Спокойно. И по-детски беззаботно, словно и не была она тогда взрослой замужней девой. Самое же главное — ей не было одиноко. Сейчас же... Нить одиночества мягко, но колко пронизывала её жизнь, и даже утешение, дарованное ей во многом, не лишило сердце графини светлой грусти.

Она и не заметила, как в один день, удивительно пасмурный, однако же не дождливый, во время осмотра земель оказалась на пути к кладбищу; тому самому, где некогда был похоронен мужчина из рода Кнолан.
Девона и раньше не отказывала себе в том, чтобы навестить могилу родного человека, а потому противиться этому желанию, появившемуся спонтанно, не стала. Быть может, где-то на небесах, в божественных садах, сам граф о ней подумал и навел воспоминания? Кто знает; легкая вера в богов и их бывшую власть, перешла ей с молоком кормилицы, из-за чего она порой говорила достаточно наивные и светлые вещи. Запретные при ассарах и слугах тьмы — но не при людях и при ней самой.
   
Любимая кобылка, на коей графиня совершала обходы и осмотры, осталась пастись за оградой, в то время как сама женщина продолжила путь по кладбищу в одиночестве.
   
Пусто. Верно, крестьяне в полях или вовсе отдыхают, с нетерпением ожидая, как серые небеса каплями рухнут оземь, облегчая им работу, а значит, здесь им совершенно нечего делать. Тем паче, что на кладбище привычно убрано; поросшие травой некоторые земли или даже камни не казались чем-то неприятным, и даже пробудили в сердце Девоны некоторую теплоту. Почему-то в примере такой неаккуратности ей виделась сила самой жизни.
Будет ли и у могилы мужа так? Выросли ли там травы за эту долгую весну?
И...
   
Почему так тихо?..
   
Девона, чувствуя странное, едва ощутимое беспокойство, сделала ещё один шаг, другой, осматриваясь торопливо. Что-то казалось ей неправильным. Что-то...
Например, кровь.
Например, увиденный уже после крови ребенок, лежащий у надгробия.
И, быть может, красные следы подле него же.
   
Не раздумывая, графиня в считанные секунды оказалась возле раненного дитя, опускаясь на колени и ни капли не думая ни о замаравшемся подоле, ни о том, что что-то — или кто-то — может стоять за всем этим. Это всё неважно; куда важнее, чтобы малышка дышала.
И чтобы её можно было поднять, перенести; Девона из книг знала, что не всегда это возможно, если травма оказалась серьезной.
   
Осторожно коснуться, мягко провести легкими пальцами по телу; раны — вот где они, дыхание — оно есть, и это большое счастье. Есть ли сознание?
— Милая, — Девона совершенно теряется, не понимая, что ей сказать этой девочке. — Подай хоть капельку голоса.
   
Она аккуратно, боясь навредить, старается перевернулась ребенка лицом к себе — на спину, чтобы спустя пару мгновений, убедившись, что это реально, поднять её на руки.

Облегчение, великое облегчение испытала Девона, когда на её осторожные действия ребенок отозвался — не плачем, не криком, но подобием стона. Жива. И даже, вестимо, относительно цела — хоть и нельзя было судить прямо сейчас.
   
Аккуратно, со всей возможной мягкостью, женщина скользнула руками под спину и колени девочки — и, едва ощутимо прижимая к себе, подняла её. А следом поднялась и сама.
   
На миг кольнуло в сердце; разум тихонько шепнул — это уже было. Не так, да и не с этим дитя, но...
И будет ещё хоть сотню, тысячу раз — она всё равно не поступит иначе. Потому что просто нельзя, невозможно поступить иначе; мир и без того тёмен и печален, чтобы стоять в стороне и не пытаться помочь.
   
Девона чуть клонит малышку к себе — та держит что-то блестящее, и видят небеса, что графине сейчас не до разглядывания, но раз хранит — значит, что-то дорогое. И потерять нельзя. А так, если и выскользнет предмет из руки, то свалится аккурат на неё, нечаянную спасительницу.
После скорого, поспешного осмотра места трагедии — окромя крови от ран ничего на земле нет — Девона идёт прочь с кладбища, уже крепче прижимая маленькую находку к себе.