Весна — прекрасная пора даже для неё, бесконечной мерзлячки по имени Девона. Впрочем, взрослым леди не к лицу так себя называть, но, что уж поделать: чистая правда, отголоски детской болезненности проявили себя именно в бесконечной нелюбви к холоду и непереносимости всех возможных морозов. А потому весна для графини Кнолан, пусть и не самая тёплая — это поистине чудо, радостное и светлое. И — время первых объездов по своей воле, не по нужде.
Конечно же — в Талет, одну из более облагороженных деревушек во владениях. Она непременно побывает и в прочих, однако же в Талет её возил возлюбленный муж после свадьбы, и именно Талет запомнился ей как несомненно светлое место. Крохотный идеал того, к чему стремился граф Кнолан — и к чему ныне стремится сама графиня.
   
— Ох, — едва перед её глазами открылся наконец-то пейзаж деревушки, Девона выдохнула и поежилась; несмотря на солнце и весеннюю красоту, было всё же прохладно — и только зимние шали, покрывавшие плечи и спину женщины, спасали от озноба. Извозчик — а во времена, отличные от лета, графиня пользовалась исключительно помощью своих слуг и, что уж тут, своими собственными правами — улыбнулся, указал куда-то в сторону улочек. Женщина мягко, чуть смущенно кивнула в ответ, после чего покинула наконец-то карету и, кутаясь невольно в шали ещё сильнее, зашагала по брусчатке.
   
Везде так ярко, светло — и шумно по-рыночному, звучно, гласно; сразу видно — весна пришла, скорее надо жить и готовиться к лету, к теплу.
Графиня поддается этому всеобщему чувству спешки, сама того не замечая улыбку на своем лице; графиню же успевают и узнать, и что-то сказать ей, приветствие ли или ничего н значащий добрый вопрос, не требующий ответа. Знак внимания, не более; но Девона внемлет благосклонно и даже как-то отшучивается. И пока думает — куда же ей первым делом идти? Извозчик вот махал в сторону тех улиц, вестимо, туда и стоило бы направиться.
   
Но сначала — конечно, немножко подумать и погреться, поежиться на весеннем солнце.

Она не сразу сошла с места; чего-то помедлила, задумалась, неясно нежась на весеннем солнце и дыша полной грудью. А потом, когда она была готова сделать, наконец-то, первый шаг, до неё донеслась песня.
Ох, нет, не песня.
Сначала — слова. И громкий, звонкий, ясный голос; не иначе как бард заглянул в деревню, да по юности своих лет ничуть не смущался!
   
Улыбка сама собой появилась на лице графини, и она, ничуть не сомневаясь в своём легком — и, быть может, чуть ветреном — решении, очень скоро оказалась близ площади.
Фонтан, где, вестимо, и находилась юная звездочка, уже был облеплен людьми; нечасто в Талет приходят менестрели иль барды, а уж после зимы, когда передвигаться вовсе сложно, их и вовсе не видать. А сейчас, вон же, пришел! Такого нельзя пропускать — и люди, конечно, не пропускали; стеклись и простые зеваки, и горожане посерьезнее, снисходительно и даже довольно усмехающиеся. Больно хорошо вписывался в яркий мартовский денек юный поэт — это все понимали. И хотели посмотреть поближе.
   
Девона, сколь бы ни была важна по статусу или слишком взросла по возрасту, тоже хотела.
В конце концов... Она ведь никуда не торопится. А дела подождать могут.
   
Про ассаров, надо же, — удивление скользнуло задумчивой мыслью в голове, которую женщина чуть склонила, с мягким интересом вслушиваясь в слова певца. Про ассаров — это мало кто пел или говорил. Кто боялся, кто слагал чисто хвалебные — или жутковатые — сказы. Здесь же... Она пока не совсем поняла, какого роду была песня, но что-то шутливое (храбро-наглое?) в ней чувствовалось.
   
— Юный смельчак, — самими губами шепнула графиня, не скрывая улыбки.

Вайтли заметил, что Майкл махнул рукой в их с женщиной стороны и ответил тем же, подпрыгивая от нетерпения и предвкушения.

- Пойдемте, пойдемте, пока какие-нибудь стражники не прибежали, - Вайтли потянул милую госпожу за руку, улыбаясь и кивая, - да-а-а! Я путешествую с сэром Майклом недавно, он обещал научить меня всему-всему и он мой самый лучший друг!.. Хотя у меня и не было других друзей никогда, - подумав, решил уточнить он на всякий случай – мало ли чего не понятно будет звучать.

- Ой, вы… вы его только правильно зовите, - вдруг смутился Вайтли, слегка покраснев. Впрочем, не то, чтобы он именно смутился… Скорее, так: ему не очень-то нравилось, когда другие обращались к его другу так, как обращается он сам. Пусть сами личные прозвища придумывают, а не его присваивают. А то ишь ты! – он сегодня у нас… А… В общем, - понимая, что полноценное имя, которым Майкл назвался сегодня, он и не знает, Котик махнул занятой булочкой рукой, - думаю, он сам представится лучше моего. Вы только не забудьте похвалить… как следует похвалить… А еще лучше монетками, - уточнил Котик ещё на один «всякий случай», а то вдруг прекрасная госпожа не додумается, что за любой сказ и песенку музыкантам денежка положена. Пусть и не всегда… но ведь положена-то от души! От души тех, кто слушает и кому нравится, верно же?

«Смелые…» - женщина вновь похвалила Майкла, а гордость за него ощутил и Вайтли. Потому что как иначе-то? И правда же здоровски умеет все!

- Меня зовут Вайтли, - представился шебет, вспомнив о правилах приличия и хлопая по бокам впереди стоящих людей, которые, впрочем, и так почему-то (особенно, увидев ту, кого он вел к временной сцене) расходились в сторону, приветливо улыбаясь и… кланяясь?

«Хотя, наверное, тут порядки такие… странные немного, но это даже приятно», - решил Вайтли.

Впрочем, не везде всё было так уж и гладко. Вон и с другого края какие-то дяденьки пробираются поближе к Маю со странным взглядом, полным предвкушения… по маленькому опыту Котика – такой взгляд ничего хорошего юному певцу не предвещал, а вот насмешки или попытки отпинать хорошенько – было дело.

А может быть все дело было еще и в запахе. Уж больно от дядек алкогольным духом разило.

И если в присутствии графини зеваки и зрители вели себя довольно скромно, даже те, кому выступление и не нравилось – таких, стоит заметить, было меньшинство; прочий люд только подхватывал знакомый мотивчик и ногой, вон, такт отбивал -  а молодежь и вовсе уже возле певца крутилась и добавки просила – то тех троих явно тянуло на «подвиги».
Впрочем, к Майклу Вайтли с пока еще незнакомой ему леди подошли быстрее нехороших дядек, но это ещё ничего не решало.